 Туркмения в среду напугала многих, заявив о, ни много ни мало, неплатежеспособности «Газпрома». Все информагентства тут же распространили эту сенсационную в кавычках информацию и стали обсуждать, банкрот ли «Газпром» или нет? В реальности, конечно, речь ни о каком банкротстве «Газпрома» не идет. Речь идет о газовых отношениях между Россией и Туркменией. Но чтобы придать этому вопросу глобальный драматизм, Туркмения обернула эту новость в красивую PR‑упаковку: «Газпром» - банкрот, «Газпром» не способен оплатить туркменский газ.
В реальности, конечно, Туркмения говорит совершенно про другое. Туркмения говорит, что ей очень обидно и неприятно, что «Газпром» серьезно снижает объем закупки туркменского газа и может вообще свести эти закупки к минимуму. Если в прошлом году мы закупили чуть более десяти миллиардов кубометров, то в этом году объем закупки газа в Туркмении вообще может составить порядка четырех миллиардов кубов. Это при том, что еще в 2008 году мы покупали более 42 миллиардов кубометров, в сорок втором году закупки составляли 42,3 миллиарда кубов. Но уже в 2009 году обвалились до 12 миллиардов. На таком уровне и оставались все последующие годы. Вот это и обидно Туркмении. Она считает, что «Газпром» поступает некорректно и некрасиво. Однако на самом деле все не вполне так, как это видится нашим туркменским товарищам.
Начнем с обязательств «Газпрома». Еще в 2004 году «Газпром» заключил 25-летний договор на закупку газа в Туркмении, и там были прописаны цены и объемы. Согласно договору объем закупок вообще должен был быть доведен до 80 миллиардов кубометров газа. Но там была и фиксированная цена - порядка 50 долларов за тысячу кубометров. Это позволяло России выстраивать определенную модель развития рынка. То есть можно было брать относительно дешевый туркменский газ и перепродавать в Европу, а свои запасы сохранять. Ну, идея понятна: если у вас есть стратегические месторождения, вы можете чуть-чуть отложить их ввод в действие, если у вас есть возможность перепродавать более дешевый газ. А у Туркмении не было других возможностей кроме как через Россию продавать этот газ на какие-то иные рынки. В этом был разумный компромисс. И Россия, в общем-то, предлагала нормальную цену за этот газ по тем меркам, потому что тогда еще цен в 300-400 долларов не было, нефть только начала дорожать, ну и, соответственно, начинал дорожать привязанный к нефти газ.
В нулевые годы ситуация серьезно поменялась. Цена на нефть как раз начала резко расти – 2004-2006 гг. И Туркмения посчитала, что теперь ей этот контакт не выгоден. Тогдашний туркменбаши заявил, что никакой это не контракт, а всего лишь меморандум и Туркмения его выполнять совершенно не собирается. Тогда на самом деле Туркмения и показала свое отношение к двусторонним контактам и контрактам. По большому счету, она заявила, что никаких обязательств на себя не берет и не признает контракты, если они вдруг становятся ей невыгодными.
Тут в чем-то есть и элементы европейской позиции, когда есть долгосрочный контракт, но если он им перестает нравиться, они говорят: «Ой, извините, давайте его поменяем, потому что изменились условия». То же самое делает Украина, например, с контрактом 2009 года. Не нравится он ей, ну и не будет она его выполнять. Видимо, Туркмения посчитала, что цивилизованные страны должны себя вести так: если у тебя есть 25-летний договор, а потом оказалось, что ты его подписал на не совсем выгодных условиях, думая, что рынок будет стабильным, а он начал рост, ой-ей-ей. Тут начинается определенная эквилибристика. С 2004 года ситуация на газовом рынке менялась в разные стороны. Сейчас она такова, что Россия, во-первых, увидела такое поведение Туркмении и решила не делать ставку на процесс при перепродаже туркменского газа. Была сделана ставка на развитие собственных месторождений. Было запущено Бованенковское месторождение. И сегодня мы не имеем дефицита газа для экспорта. Наоборот, у нас есть серьезный профицит. Только «Газпром» может за несколько месяцев нарастить добычу на 170 миллиардов кубов. Это очень приличные объемы. И в этой ситуации, естественно, когда у вас есть перепроизводство газа, закономерный вопрос: зачем нам брать туркменский газ?
Это тоже позиция, которой мы научились у европейцев. Если меняется конъюнктура, покупатель газа должен смотреть за этой меняющейся конъюнктурой и соответственные решения принимать, выгодные для себя. В случае с Туркменией, вы понимаете, покупателем газа выступаем мы, и мы за этой конъюнктурой внимательно смотрим. И, кстати, не надо забывать, что в отношениях с Туркменией мы на самом деле пошли на серьезные уступки. Например, мы перешли на принцип – фактически принцип «нэтбэка». То есть мы платим Туркмении очень комфортную цену за газ. Мы берем европейскую цену, вычитаем транспортные издержки и, по большому счету, маржа на перепродажу туркменского газа для «Газпрома» составляла прошлые годы порядка 10 - максимум 15 долларов. Фактически «Газпром» на туркменском газе не зарабатывал. Зарабатывала сама Туркмения.
Но мы не можем заниматься созданием для Туркмении комфортных условий, тем более что Туркмения показала себя ненадежным партнером. Говорилось уже про 25-летний контракт, но этим дело не ограничилось. Туркмения нас постоянно провоцировала с Каспийским газопроводом, хотя все знают, что согласно международному праву Туркмения не может строить эту трубу без согласия России. Тем более что не решен правовой статус Каспия. Она тоже понимает, что это невозможно, но тем не менее постоянно провоцирует Россию историями с «Южным коридором». Периодически возникает тема транзита газа через Иран. Сейчас со снятием санкций она обязательно появится снова. Туркмения боится Ирана и пока не решается строить эту трубу. Но и попугать Россию – святое дело.
Наконец, Туркмения вышла на газовый рынок Китая. Напомню, уже создана мощная система поставки газа в сторону Поднебесной. Мы здесь никак не препятствовали. Потому что, повторю, в случае с Транскаспием есть международное право, которое на нашей стороне, но почему мы не можем использовать эту ситуацию с выгодой для себя. Это же глупо. А в случае с Китаем препятствий не было, и мы их не чинили искусственно. Туркмения получила новый рынок сбыта, но зато и получила китайцев в качестве партнеров и теперь может их сравнить. Китайцы тут же потребовали себе долю в добычных проектах. Они, конечно, сами строили трубу, и Бердымухамедов, новый туркменбаши, очень быстро понял какие железные пальцы взяли его за горло. Сейчас он пробует многовекторность в свои отношения вернуть. Напомню, что весной он сенсационно завил, что на территории Туркмении будет размещены американские войска и они будут тренировать туркменскую армию на случай столкновений с ИГИЛ и с исламской террористической угрозой. Хотя понятно, что он пытается найти какую-то альтернативу для Китая. Естественно, тут же начались заигрывания с Европой, возобновились разговоры на тему Транскаспия. Все это вылилось в глупейший демарш с заявление о том, что «Газпром» банкрот.
«Газпром» не банкрот. «Газпром» ведет себя, как Европейский союз. Условия ему не выгодны. Почему он должен себе в убыток заниматься этими операциями с туркменским газом, тем более, что цена на газ резко упала? Здесь мы имеем дело с абсолютно нормальной коммерческой позицией «Газпрома». Говорить о банкротстве смешно. Извините, «Газпром» продает только в дальнее зарубежье 150 миллиардов. Так что здесь есть только повод - туркмены взяли показатель долга у «Газпрома», показатель долга к EBITDA меньше единицы, это очень хороший показатель. Что касается Туркмении, ну, что же, она пожинает плоды собственной политики. Если бы они признавали 25-летний контракт, тогда, наверное, еще какие-то аргументы были бы. Но поскольку сами они сказали, что это не контракт, а филькина грамота, что же теперь рыдать о нехорошем «Газпроме», сокращающем закупки газа? Были закупки более 40 миллиардов, ну, что ж, Туркмения сама сделала все, чтобы «Газпром» поменял свою добычную и маркетинговую стратегии, и теперь Туркмения фактически остается без европейского рынка. Но это ее выбор, сделанный еще 10 лет назад.
|
